кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
">
четверг, 27 октября 2011
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Она Его жизнь \ каждый день \ наполняла безумием - всё чёрно-белое в цвет превращая
Он был с Ней всё время : на грани \ по краю \ без страха \ от страсти \ до изнеможения...
Она научила Его - ТАК прочувствовать жизнь, как только умела Сама, как Сама ощущала
Он губами ловил дыхание Её и горячими пальцами Девочке этой дарил наслаждение..
Он был с Ней всё время : на грани \ по краю \ без страха \ от страсти \ до изнеможения...
Она научила Его - ТАК прочувствовать жизнь, как только умела Сама, как Сама ощущала
Он губами ловил дыхание Её и горячими пальцами Девочке этой дарил наслаждение..
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Она, знаешь, такая – не нужен ей божий знак.
Вместо «блять!» в сердцах произносит «merde» или с акцентом «fuck».
На всех подряд смотрит с похотью, прищуром или ухмылкой – факт.
Она жар излучает кожей, качает кудрями в такт.
На её длинной шее блики от зимних зеркал и от летних витрин
Она не мотает шарфов, не чихает, не пьет аспирин.
Она – шпионка жаркой далекой страны
Где ей все родные, где все равны
Где сносят бутИки, и вместо них строят храмы
Где само солнце залечит, залижет лучами раны
Где море от края до края – закройте краны.
Вместо «блять!» в сердцах произносит «merde» или с акцентом «fuck».
На всех подряд смотрит с похотью, прищуром или ухмылкой – факт.
Она жар излучает кожей, качает кудрями в такт.
На её длинной шее блики от зимних зеркал и от летних витрин
Она не мотает шарфов, не чихает, не пьет аспирин.
Она – шпионка жаркой далекой страны
Где ей все родные, где все равны
Где сносят бутИки, и вместо них строят храмы
Где само солнце залечит, залижет лучами раны
Где море от края до края – закройте краны.
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
У нее в глазах конопляный дым - сладковатый запах духов и кожи.
Вот такие - взглядами топят льды. Никакая магия не поможет.
Голос - тихий, вкрадчивый, с хрипотцой. Прикует, привяжет, затянет в сети.
И потом попробуй держать лицо: голос рвется пленками на кассете...
Унее в зрачках - чертовщины воз и безумство зрителей на корриде. Ниследа от позавчерашних слез - ой, да ладно, кто и когда их видел?
У нее в душе - то огонь, то лед.
Угадай, попробуй - рискни-ка, милый!
Чутьне так - до пепла тебя сожжет. До холодной грязи гнилой могилы, выпьеткровь из вялотекущих вен, будь ты хоть какой богатырь и витязь.
Вы хотели всяческих перемен?
Получите, батенька.
Распишитесь.
Вот такие - взглядами топят льды. Никакая магия не поможет.
Голос - тихий, вкрадчивый, с хрипотцой. Прикует, привяжет, затянет в сети.
И потом попробуй держать лицо: голос рвется пленками на кассете...
Унее в зрачках - чертовщины воз и безумство зрителей на корриде. Ниследа от позавчерашних слез - ой, да ладно, кто и когда их видел?
У нее в душе - то огонь, то лед.
Угадай, попробуй - рискни-ка, милый!
Чутьне так - до пепла тебя сожжет. До холодной грязи гнилой могилы, выпьеткровь из вялотекущих вен, будь ты хоть какой богатырь и витязь.
Вы хотели всяческих перемен?
Получите, батенька.
Распишитесь.
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Он часто называет меня своей нежной девочкой.
Я падаю навзничь от выстрела. Мне горчит.
Господи!!! Ты только дай мне силы (ведь остальное мелочи)
Не задыхаться. Когда он курит или молчит.
Он нежно берет меня за руку, между ладонями,
И наклоняясь, туманит рассудок. Мы - врозь.
Господи!!! Ты только дай мне сил запрятаться поукромнее,
Когда он вот так вот видит меня насквозь.
Он нежно рифмует мои недосозвучия в сборники.
Я падаю снова с простреленным левым плечом.
Господи!!! Ты только дай мне сил пережить задушевные колики,
Когда он улыбается и делает вид, будто бы ни при чем.
Он часто называет меня свой девочкой глупенькой.
Когда мы вместе секунды, минуты, час...
Я только смотрю на него, молчу и кусаю губы, и
Стараюсь не зарыдать. И думаю - вот, сейчас...
Я падаю навзничь от выстрела. Мне горчит.
Господи!!! Ты только дай мне силы (ведь остальное мелочи)
Не задыхаться. Когда он курит или молчит.
Он нежно берет меня за руку, между ладонями,
И наклоняясь, туманит рассудок. Мы - врозь.
Господи!!! Ты только дай мне сил запрятаться поукромнее,
Когда он вот так вот видит меня насквозь.
Он нежно рифмует мои недосозвучия в сборники.
Я падаю снова с простреленным левым плечом.
Господи!!! Ты только дай мне сил пережить задушевные колики,
Когда он улыбается и делает вид, будто бы ни при чем.
Он часто называет меня свой девочкой глупенькой.
Когда мы вместе секунды, минуты, час...
Я только смотрю на него, молчу и кусаю губы, и
Стараюсь не зарыдать. И думаю - вот, сейчас...
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
девочка сильно боялась отдать свое сердце и утонула в том, кто сердец отродясь не брал.
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Говорили же Пете: Оставь её прямо тут. Вот такую вот.
Не тащи эту гадость в дом, не гневи богов.
Угрожали ведь Пете: Смотри-ка, да в ней живёт
С дюжину бесов, с сотню копыт и рогов.
Умоляли же Петю: хочешь – возьми щенка, подбери кота,
Купи мастифа, гуляй с ним, растай в нём весь.
Этой гадине только в адском огне клокотать,
Не тащи её в дом, оставь её, Петя, здесь.
Тебя люди в грязь, как в чернильницу, обмокнут.
Мы не примем её ни за что, никогда-нибудь.
Посмотри, как толпы приходят к её окну
Написать на асфальте «Сдохни» или «Забудь».
Да найдёшь себе поживей, без вот этой тли.
Так вцепился, знать, точно бесом приворожен.
И врагам не желают на шею такой петли,
Ты из стана нечистого тащишь её в ряд жен.
Сам лукавый взрастил её пряником, да не лещом.
Ей каждая бестолочь – друг, каждый хам – побратим.
Мы не возьмём её в круг наш. Да, и ещё -
Мы твоих выродков видеть не захотим.
И звонят из Тайландов, Марокков, сгоревшими лицами,
Отдохнувшими голосками в трубку звенят:
Мы такой костюм прикупили твоей Дьяволице!
Завтра купим ещё колясочку для чертят!
Не тащи эту гадость в дом, не гневи богов.
Угрожали ведь Пете: Смотри-ка, да в ней живёт
С дюжину бесов, с сотню копыт и рогов.
Умоляли же Петю: хочешь – возьми щенка, подбери кота,
Купи мастифа, гуляй с ним, растай в нём весь.
Этой гадине только в адском огне клокотать,
Не тащи её в дом, оставь её, Петя, здесь.
Тебя люди в грязь, как в чернильницу, обмокнут.
Мы не примем её ни за что, никогда-нибудь.
Посмотри, как толпы приходят к её окну
Написать на асфальте «Сдохни» или «Забудь».
Да найдёшь себе поживей, без вот этой тли.
Так вцепился, знать, точно бесом приворожен.
И врагам не желают на шею такой петли,
Ты из стана нечистого тащишь её в ряд жен.
Сам лукавый взрастил её пряником, да не лещом.
Ей каждая бестолочь – друг, каждый хам – побратим.
Мы не возьмём её в круг наш. Да, и ещё -
Мы твоих выродков видеть не захотим.
И звонят из Тайландов, Марокков, сгоревшими лицами,
Отдохнувшими голосками в трубку звенят:
Мы такой костюм прикупили твоей Дьяволице!
Завтра купим ещё колясочку для чертят!
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Милая девочка, сколько всего в тебе спрятано.
Руки в карманы /поглубже/ – подальше от прошлого.
Стекла очков не скрывают колючего взгляда, но
это /условно/ защита от приторно-пошлого.
Рыбкой стеклянной о ребра любовь разбивается,
Крошками горло до крови /до хрипа/ царапает.
Ты улыбнешься – кошачья улыбка сбывается
в ночь на четверг. Валерьянки от скуки накапает
в миску с водой. Ты теперь не уснешь без снотворного,
Ставишь инъекцию лунного света для храбрости.
В клочья белье /на ромашки садовые порвано/,
Милая девочка, сколько же даришь ты радости...
Венами синими любишь до стона последнего,
Искрами сыпешься на пол вишнево-закатными.
С пеной у рта – ты такая загадочно-бледная...
Девочка-чудо с большими глазами агатными.
Встречи короткие ранят /на день не откладывай/
Льдинками слезы на скулах /ресницах/ разбросаны.
Может, когда-нибудь я и приеду – загадывай.
Когти точи и рисуй на паркете /жди осени/...
Руки в карманы /поглубже/ – подальше от прошлого.
Стекла очков не скрывают колючего взгляда, но
это /условно/ защита от приторно-пошлого.
Рыбкой стеклянной о ребра любовь разбивается,
Крошками горло до крови /до хрипа/ царапает.
Ты улыбнешься – кошачья улыбка сбывается
в ночь на четверг. Валерьянки от скуки накапает
в миску с водой. Ты теперь не уснешь без снотворного,
Ставишь инъекцию лунного света для храбрости.
В клочья белье /на ромашки садовые порвано/,
Милая девочка, сколько же даришь ты радости...
Венами синими любишь до стона последнего,
Искрами сыпешься на пол вишнево-закатными.
С пеной у рта – ты такая загадочно-бледная...
Девочка-чудо с большими глазами агатными.
Встречи короткие ранят /на день не откладывай/
Льдинками слезы на скулах /ресницах/ разбросаны.
Может, когда-нибудь я и приеду – загадывай.
Когти точи и рисуй на паркете /жди осени/...
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
мажу щёки кровью своей неспелой. провонялись волосы табаком.
о тебе, родной, я ещё не спела - лечат горло водка и молоко.
а где раньше пальцы твои гуляли, там терновник корни свои пустил.
больно колет. мучаюсь, в одеяле третьи сутки корчусь клубком без сил.
на полу рассыпан бордовый бисер. и в груди, как будто всё распахал
чей-то очень мощный огромный миксер, что теперь наружу вся требуха.
и в глаза как будто швырнули перца. даже взгляд из зеркала стал чужим.
и теперь наивное, злое сердце так упрямо просит в себя ножи.
очень тянет плотно задёрнуть шторы и не знать, когда уже новый день.
этот мир чужой /без тебя который/ вызывает панику и мигрень,
истерию, рвоту, тахикардию. пульс за двести скачет в моих висках.
и слезу огромную, крокодилью, как из тряпки, давит из глаз тоска.
ты не сбылся. боже, какая глупость/околесица/казус/собачий бред.
я тебя прощаю и крашу губы в нелюбимый твой чёрный-чёрный цвет.
я раскрою вены и память выну. и воткну по самую рукоять
ей отвёртку в очень худую спину, чтобы тварь живучая СДОХЛА, БЛЯДЬ!
о тебе, родной, я ещё не спела - лечат горло водка и молоко.
а где раньше пальцы твои гуляли, там терновник корни свои пустил.
больно колет. мучаюсь, в одеяле третьи сутки корчусь клубком без сил.
на полу рассыпан бордовый бисер. и в груди, как будто всё распахал
чей-то очень мощный огромный миксер, что теперь наружу вся требуха.
и в глаза как будто швырнули перца. даже взгляд из зеркала стал чужим.
и теперь наивное, злое сердце так упрямо просит в себя ножи.
очень тянет плотно задёрнуть шторы и не знать, когда уже новый день.
этот мир чужой /без тебя который/ вызывает панику и мигрень,
истерию, рвоту, тахикардию. пульс за двести скачет в моих висках.
и слезу огромную, крокодилью, как из тряпки, давит из глаз тоска.
ты не сбылся. боже, какая глупость/околесица/казус/собачий бред.
я тебя прощаю и крашу губы в нелюбимый твой чёрный-чёрный цвет.
я раскрою вены и память выну. и воткну по самую рукоять
ей отвёртку в очень худую спину, чтобы тварь живучая СДОХЛА, БЛЯДЬ!
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Пока ты в шикарных клубах, с холодной/холеной сукой - я делаюсь страшно грубой. Кусаю чужие руки.
Со мной очень любят выпить. Потом не понять отказа. /От их похотливой прыти воротит всерьез и сразу/.
Покаты мне пишешь в твиттер: "привет, веселей, малышка!" - я кутаюсь встарый свитер, спасаюсь случайной книжкой.
Готовлю на ужин пиццу.Пытаюсь убраться дома. Смотрю на пустые лица каких-то твоих знакомых.
Покаты летишь по трассе под бархатным небом юга - я тыкаю деньги в кассу.
Ярадостно вру подругам о тихом семейном счастье (которого быть не может).
И цепь на моем запястье почти разрывает кожу.
Покаты и пьян, и весел - мне хочется просто сдохнуть. Я сплю, не дойдя докресел, готовая слепнуть/глохнуть от боли, пронзившей душу.
От правды,рожденной в споре...
...Оставь мне хотя бы сушу -
И плавай в безбрежном море.
Со мной очень любят выпить. Потом не понять отказа. /От их похотливой прыти воротит всерьез и сразу/.
Покаты мне пишешь в твиттер: "привет, веселей, малышка!" - я кутаюсь встарый свитер, спасаюсь случайной книжкой.
Готовлю на ужин пиццу.Пытаюсь убраться дома. Смотрю на пустые лица каких-то твоих знакомых.
Покаты летишь по трассе под бархатным небом юга - я тыкаю деньги в кассу.
Ярадостно вру подругам о тихом семейном счастье (которого быть не может).
И цепь на моем запястье почти разрывает кожу.
Покаты и пьян, и весел - мне хочется просто сдохнуть. Я сплю, не дойдя докресел, готовая слепнуть/глохнуть от боли, пронзившей душу.
От правды,рожденной в споре...
...Оставь мне хотя бы сушу -
И плавай в безбрежном море.
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Снова звоню. Привет. Неотложное дело.
Морщусь у трубки . Вдыхаю твое: «приезжай!»
Приступ любви. Я снова тобой заболела.
Приступ безумия. Ем с твоих рук, как с ножа.
Губы кусаю. Еду в раздолбанной тачке.
Что-то киваю водителю на анекдот.
Вижу твой дом. Сдачи не надо. И к пачке
Тянутся пальцы. Курю у подъезда. Трясёт.
Пятый этаж. Лифт, как и прежде, без кнопок.
(милые дети).. считаю ступени. Бегу.
Не удивлён. Машинально щипаешь за попу.
Я задыхаюсь. «я без тебя не могу!»
Приступ тоски. Падаю в цепи объятий.
Жадно вдыхаю тебя. Утыкаюсь в плечо.
Все как всегда. Не добрели до кровати.
В уши бьет пульс. И тягучее слышу «еще»
Это наркоз. В лапах больной эйфории,
Снова лечу. Отвечаешь. Спасайся, горим!
Утром – «мойбох... что мы с тобой натворили?»
Взглядами – в пол. Копошится неловкость внутри ..
Быстро пьем чай. Молча... не выдержав, первой,
«не провожай!» . застегнула пальто на ходу
Приступ прошел. Месяц в запасе примерно.
Ты позвонишь. Скажешь «я без тебя не могу»
Морщусь у трубки . Вдыхаю твое: «приезжай!»
Приступ любви. Я снова тобой заболела.
Приступ безумия. Ем с твоих рук, как с ножа.
Губы кусаю. Еду в раздолбанной тачке.
Что-то киваю водителю на анекдот.
Вижу твой дом. Сдачи не надо. И к пачке
Тянутся пальцы. Курю у подъезда. Трясёт.
Пятый этаж. Лифт, как и прежде, без кнопок.
(милые дети).. считаю ступени. Бегу.
Не удивлён. Машинально щипаешь за попу.
Я задыхаюсь. «я без тебя не могу!»
Приступ тоски. Падаю в цепи объятий.
Жадно вдыхаю тебя. Утыкаюсь в плечо.
Все как всегда. Не добрели до кровати.
В уши бьет пульс. И тягучее слышу «еще»
Это наркоз. В лапах больной эйфории,
Снова лечу. Отвечаешь. Спасайся, горим!
Утром – «мойбох... что мы с тобой натворили?»
Взглядами – в пол. Копошится неловкость внутри ..
Быстро пьем чай. Молча... не выдержав, первой,
«не провожай!» . застегнула пальто на ходу
Приступ прошел. Месяц в запасе примерно.
Ты позвонишь. Скажешь «я без тебя не могу»
понедельник, 24 октября 2011
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Она выживет, выживет. Это такой урок.
Проверка на точность поставленных кем-то планок.
Сначала конечно, бессонница будет по плану,
Потом, обязательно, будет сидеть у экрана
И жить перебежками от Белорусской к дивану.
Она выживет, выживет. Просто сначала умрет…
Просто ее вечерами продолжит крыть
Глаза от слез заслуженно заплесневеют,
В горле – начнет першить, и она поймет, что сигареты греют.
Сотрет его номер, заученный наизусть, но позвонить не посмеет,
Будет смотреть в одну точку часами в апреле,
Она выживет, выживет. Просто сначала позволит себя убить.
Руки будут дрожать от крепости сигарет.
Губы – от ядовитости длинной ночи.
Близорукая память будет, конечно, путаться между прочими,
К счастью, в мае – ночи уже заметно будут короче,
А привычка не думать, станет совсем отточенной.
Она выживет, выживет. Просто сначала сойдет на нет.
А потом и вовсе (она пока что не верит в это) пройдет.
Просто под утро будет кутаться в одеяло,
От пустоты неизбежной. И целого мира мало
Станет. Будут манить вокзалы,
Аэропорты, и жажда все непременно начать с начала.
Она выживет, выживет. Просто она ему это пообещала.
Она выживет, выживет. Просто сначала
умрет…
© Наталья Озерицкая
Проверка на точность поставленных кем-то планок.
Сначала конечно, бессонница будет по плану,
Потом, обязательно, будет сидеть у экрана
И жить перебежками от Белорусской к дивану.
Она выживет, выживет. Просто сначала умрет…
Просто ее вечерами продолжит крыть
Глаза от слез заслуженно заплесневеют,
В горле – начнет першить, и она поймет, что сигареты греют.
Сотрет его номер, заученный наизусть, но позвонить не посмеет,
Будет смотреть в одну точку часами в апреле,
Она выживет, выживет. Просто сначала позволит себя убить.
Руки будут дрожать от крепости сигарет.
Губы – от ядовитости длинной ночи.
Близорукая память будет, конечно, путаться между прочими,
К счастью, в мае – ночи уже заметно будут короче,
А привычка не думать, станет совсем отточенной.
Она выживет, выживет. Просто сначала сойдет на нет.
А потом и вовсе (она пока что не верит в это) пройдет.
Просто под утро будет кутаться в одеяло,
От пустоты неизбежной. И целого мира мало
Станет. Будут манить вокзалы,
Аэропорты, и жажда все непременно начать с начала.
Она выживет, выживет. Просто она ему это пообещала.
Она выживет, выживет. Просто сначала
умрет…
© Наталья Озерицкая
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Он был просто уверен... она никогда не осудит,
Даже если ей крылья подрезать по нынешней моде -
Как-нибудь, на глазок… без примерок и прочих прелюдий…
Чтоб себе доказать, что в поступках своих он свободен.
Он был просто уверен - поплачет и вновь улыбнется,
И бескрылую спину прикроет, стыдясь, палантином…
Будет ждать у двери, если вдруг он решит и вернется…
Ведь слезливая нежность не в кайф настоящим мужчинам.
Он был просто уверен - простит все его выкрутасы,
А сердечные раны лечить будет снова стихами…
Разлинованный листик и ручка из белой пластмассы -
Будут самыми лучшими ей для души докторами.
Он был просто уверен - о нём не подумает плохо,
Даже если предательство, ложь, нелюбовь очевидны…
Проверял её чувства, как опытный мастер подвохов…
Он был просто уверен… не зная, что чувства убиты...
Даже если ей крылья подрезать по нынешней моде -
Как-нибудь, на глазок… без примерок и прочих прелюдий…
Чтоб себе доказать, что в поступках своих он свободен.
Он был просто уверен - поплачет и вновь улыбнется,
И бескрылую спину прикроет, стыдясь, палантином…
Будет ждать у двери, если вдруг он решит и вернется…
Ведь слезливая нежность не в кайф настоящим мужчинам.
Он был просто уверен - простит все его выкрутасы,
А сердечные раны лечить будет снова стихами…
Разлинованный листик и ручка из белой пластмассы -
Будут самыми лучшими ей для души докторами.
Он был просто уверен - о нём не подумает плохо,
Даже если предательство, ложь, нелюбовь очевидны…
Проверял её чувства, как опытный мастер подвохов…
Он был просто уверен… не зная, что чувства убиты...
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
23.10.2011 в 22:52
Пишет -diza-:Онлайн сказка про Кая и Герду
Герда:
Здрям! Как дела, милый? Не отвлекаю?
(Ставит забавный смайл)
Что с моим добрым возлюбленным Каем?
Кай:
Кай ненавидит май.
Герда:
Встретимся осенью? Будем ногами
Листья берез листать.
Кай:
Снова не вовремя! Я тут с долгами…
Надо пересчитать.
Герда:
Здравствуй, мой друг, я всего на два слова…
Кай, я хочу сказать…
Кай:
Герда! Отвянь! Поищи другого!
Хватит рябить в глазах!
читать дальше
(c) Julber
URL записиГерда:
Здрям! Как дела, милый? Не отвлекаю?
(Ставит забавный смайл)
Что с моим добрым возлюбленным Каем?
Кай:
Кай ненавидит май.
Герда:
Встретимся осенью? Будем ногами
Листья берез листать.
Кай:
Снова не вовремя! Я тут с долгами…
Надо пересчитать.
Герда:
Здравствуй, мой друг, я всего на два слова…
Кай, я хочу сказать…
Кай:
Герда! Отвянь! Поищи другого!
Хватит рябить в глазах!
читать дальше
(c) Julber
суббота, 22 октября 2011
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
В этом и есть бессмертие –
так колдовать речь
В каждом пустом конверте
всё до золы жечь
Жечь, чтобы день сжимался в мысль - языком к бедру
Темп пулемётных вальсов - ya_bes_tebya_um.ru
Чёткий удар навылет пустит под колесо
Воск судьбоносно выльет двадцать восьмой муссон,
Рвущий стандарты – порознь - во внутривенном she
Вне всякой зримой пользы что-нибудь напиши
И – только лично в руки – адрес – «hochu_прости»
Ты мне не просто друг, и
ангельским конфетти
Буду словесно сыпать в дьявольские глаза
Звуком привычных скрипов ты же мне показал:
Как к коже липнут кадры сцен извращенной лжи
[я так скучаю]… Как ты, мальчик без паранджи?
Вкус твоей влажной кожи - это мои слова…
Да, я мечтаю тоже, чтобы ты целовал…
Мы с тобой – мазохисты, в жажде постельных мук
Я научилась –
Чисто – речью последних шлюх быть в тебе
взятой нотой, каждую ночь – звучать.
Мне безразлично – кто ты.
Просто хочу – начать…
Татьяна Ткачева-Демидова
так колдовать речь
В каждом пустом конверте
всё до золы жечь
Жечь, чтобы день сжимался в мысль - языком к бедру
Темп пулемётных вальсов - ya_bes_tebya_um.ru
Чёткий удар навылет пустит под колесо
Воск судьбоносно выльет двадцать восьмой муссон,
Рвущий стандарты – порознь - во внутривенном she
Вне всякой зримой пользы что-нибудь напиши
И – только лично в руки – адрес – «hochu_прости»
Ты мне не просто друг, и
ангельским конфетти
Буду словесно сыпать в дьявольские глаза
Звуком привычных скрипов ты же мне показал:
Как к коже липнут кадры сцен извращенной лжи
[я так скучаю]… Как ты, мальчик без паранджи?
Вкус твоей влажной кожи - это мои слова…
Да, я мечтаю тоже, чтобы ты целовал…
Мы с тобой – мазохисты, в жажде постельных мук
Я научилась –
Чисто – речью последних шлюх быть в тебе
взятой нотой, каждую ночь – звучать.
Мне безразлично – кто ты.
Просто хочу – начать…
Татьяна Ткачева-Демидова
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Это не просто наглость, это уже за гранью -
Входит, когда не звали, ноги кладет на стол;
Держит на мушке сердце, руку - в чужом кармане,
Кто тут искал проблемы? -
Вот, на всю жизнь нашел.
Это не просто дама, это дурдом ходячий,
Греется светлым ромом, прячет в корсете нож;
Ей подарили радость, ей принесли удачу,
Кто тут хотел ответа? -
Ой, еще мало ждешь.
Это не просто хищник, это - из Красной Книги,
(Или, скорее, Черной, если учесть маршрут).
Демон кровей небесных, форвард из высшей лиги -
Кто тут сказал "я справлюсь"? -
Да, камикадзе жгут.
Это вулкан и айсберг, это дорога в бездну,
Скорость всегда на сотне, как и число измен;
Та, что прошла сквозь пламя, выжила в трубах медных...
Кто тут просил богиню? -
На, забирай совсем.
Екатерина Балахонова
Входит, когда не звали, ноги кладет на стол;
Держит на мушке сердце, руку - в чужом кармане,
Кто тут искал проблемы? -
Вот, на всю жизнь нашел.
Это не просто дама, это дурдом ходячий,
Греется светлым ромом, прячет в корсете нож;
Ей подарили радость, ей принесли удачу,
Кто тут хотел ответа? -
Ой, еще мало ждешь.
Это не просто хищник, это - из Красной Книги,
(Или, скорее, Черной, если учесть маршрут).
Демон кровей небесных, форвард из высшей лиги -
Кто тут сказал "я справлюсь"? -
Да, камикадзе жгут.
Это вулкан и айсберг, это дорога в бездну,
Скорость всегда на сотне, как и число измен;
Та, что прошла сквозь пламя, выжила в трубах медных...
Кто тут просил богиню? -
На, забирай совсем.
Екатерина Балахонова
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
здравствуй, девочка... пишет тебе твое прошлое...
на обрывках газет, на снегу у подъезда, на стеклах вагонных...
кем-то любимое... тобою же - просто заброшенное...
оставленное на потом... в книгах... на полках...
здравствуй, девочка... хочется кашлят' от пыли...
задыхат'ся до обмороков и заработат' астму...
так уж выходит: тому, кого все-таки не любили,
трудно поверит', что жил он... что все не напрасно...
здравствуй, девочка... как же громко страдает скрипка...
а глаза скрипача... я не видел давно ничего обреченней...
и такая, ты знаеш', почти неживая улыбка...
будто списан со всех он счетов и не нужен ни богу, ни черту...
здравствуй, девочка... как бездарно играем мы роли...
среди декораций дешевых, очерченных тусклым светом...
и... бог мой... так хочется выт' со сцены, плакат' от боли...
но спектакл' обречен на провал, если зрителя нету...
здравствуй, девочка... жизн' моя ни за что не изменится...
не прошу и не требую я от тебя ничего...
просто знай, что не всё и не все пространством и временем лечатся...
и когда в этом мире кого-то не станет - ты поймеш', почему и кого...
Ломанные Линии
на обрывках газет, на снегу у подъезда, на стеклах вагонных...
кем-то любимое... тобою же - просто заброшенное...
оставленное на потом... в книгах... на полках...
здравствуй, девочка... хочется кашлят' от пыли...
задыхат'ся до обмороков и заработат' астму...
так уж выходит: тому, кого все-таки не любили,
трудно поверит', что жил он... что все не напрасно...
здравствуй, девочка... как же громко страдает скрипка...
а глаза скрипача... я не видел давно ничего обреченней...
и такая, ты знаеш', почти неживая улыбка...
будто списан со всех он счетов и не нужен ни богу, ни черту...
здравствуй, девочка... как бездарно играем мы роли...
среди декораций дешевых, очерченных тусклым светом...
и... бог мой... так хочется выт' со сцены, плакат' от боли...
но спектакл' обречен на провал, если зрителя нету...
здравствуй, девочка... жизн' моя ни за что не изменится...
не прошу и не требую я от тебя ничего...
просто знай, что не всё и не все пространством и временем лечатся...
и когда в этом мире кого-то не станет - ты поймеш', почему и кого...
Ломанные Линии
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
А я говорила тебе, что "без тебя сдохну"?
Но до сих пор живая, сука.
Ты прорастаешь во мне кактусами: рвешь солнце,
что в пластилине ребер дрожит звонко.
Ты говорила мне "без тебя холодно".
Я приезжала в твой город.
Останавливала мосты:
ты почему-то считала, что когда их разводят,
в твои окна летит больше ветра с Невы.
Я завариваю на губах своих чай.
Ты сидишь напротив, вторая пачка Lucky Strike.
Я догоняюсь кофе, закуриваю твои пальцы по одному.
Понимаю, что эта ночь разводит меня на Jameson и Tullamore Dew.
А говорила ведь тебе, что не пью...
А мне говорила память, что ее хватает
на месяц. Врала, дрянь. Я теперь погибаю -
помню все твои одинокие, все твои родинки,
как прижималась ключицами остро.
Я заполняю тебя новым альбомом Mono.
Выбегаю на улицу, зарываюсь ресницами в снег
кокаиновый. Ты пахнешь вселенными,
космосом, Mooncake, незаработанной Исландией...
В тебе самая холодная точка Земли,
ты запасаешься |конец света| товарами из Китая.
Звонишь из своего города в 4:35,
сказать, что опять мерзнешь.
За окном июль, +25
в тени -я забываю об этом, серьезно.
Бегу на вокзал, покупаю билет на 9:40 по московскому
Цена Молока
Но до сих пор живая, сука.
Ты прорастаешь во мне кактусами: рвешь солнце,
что в пластилине ребер дрожит звонко.
Ты говорила мне "без тебя холодно".
Я приезжала в твой город.
Останавливала мосты:
ты почему-то считала, что когда их разводят,
в твои окна летит больше ветра с Невы.
Я завариваю на губах своих чай.
Ты сидишь напротив, вторая пачка Lucky Strike.
Я догоняюсь кофе, закуриваю твои пальцы по одному.
Понимаю, что эта ночь разводит меня на Jameson и Tullamore Dew.
А говорила ведь тебе, что не пью...
А мне говорила память, что ее хватает
на месяц. Врала, дрянь. Я теперь погибаю -
помню все твои одинокие, все твои родинки,
как прижималась ключицами остро.
Я заполняю тебя новым альбомом Mono.
Выбегаю на улицу, зарываюсь ресницами в снег
кокаиновый. Ты пахнешь вселенными,
космосом, Mooncake, незаработанной Исландией...
В тебе самая холодная точка Земли,
ты запасаешься |конец света| товарами из Китая.
Звонишь из своего города в 4:35,
сказать, что опять мерзнешь.
За окном июль, +25
в тени -я забываю об этом, серьезно.
Бегу на вокзал, покупаю билет на 9:40 по московскому
Цена Молока
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
счастья и мира вам, сдохшие от передоза
свежих сканвордов тебе, заскучавший конвой
вянут от старости скучные глупые розы
маленький принц никогда не вернется домой
мухам нет разницы между говном и вареньем
мухи жрут все, тем и крепок веками наш рой
маленький принц так увлекся свободным паденьем
маленький принц никогда не вернется домой
минус на плюс - это круто, не так ли, учитель?
время прощаться... накатим еще по одной?
маленький принц остается один на орбите
маленький принц никогда не вернется домой
Джеффри Дамер
свежих сканвордов тебе, заскучавший конвой
вянут от старости скучные глупые розы
маленький принц никогда не вернется домой
мухам нет разницы между говном и вареньем
мухи жрут все, тем и крепок веками наш рой
маленький принц так увлекся свободным паденьем
маленький принц никогда не вернется домой
минус на плюс - это круто, не так ли, учитель?
время прощаться... накатим еще по одной?
маленький принц остается один на орбите
маленький принц никогда не вернется домой
Джеффри Дамер
кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Не знал, что нельзя таких не-в-себе-особ любить? У них что ни день - на лезвии танцы. А ночь- причем, каждая! - слиток чистейших проб... Ну, ты-то куда?! Убьет в начале дистанции. Им любить заело. Зашкал эйфорина в крови (называй, как хочешь) Жизнь - копирайт шоу... в нем не будешь лишним, как и не будешь vip. А закончится на раз-два. Кивнет - и пошел ты. За ворот пустит сотни холодных игл, *тебе позвоню сама* пережмет воздух. Мог ли ты знать... ставки у этих игр осознаются, когда уже слишком поздно. Сожрет изнутри, вздернет на первом *нет* Уйдет без объяснений и предысторий.
И так хреново будет сходить по ней с ума, но и после останешься априори должным всему земному за всеобъять, которую посягнул испытать. Без искл.
Так тело дробит до тысяч и тысяч искр.
В сердце заходит... по самую рукоять.
И так хреново будет сходить по ней с ума, но и после останешься априори должным всему земному за всеобъять, которую посягнул испытать. Без искл.
Так тело дробит до тысяч и тысяч искр.
В сердце заходит... по самую рукоять.