... Потом начинается самое интересное.
Волосы - рыжие. Глаза - блядские. Стихи - детские.
Начитаться бы. Наглядеться бы.
Записаться бы в партию обезоруженных
Похуизмом
[Тонким, лирическим].
Её Величество
Цитирует Губанова, Бродского, Веню Дыркина.
Этакая Настасья Филипповна нашего времени.
[В Москве 15:15].
Мне бы Каренину,
Чтоб за любовь - под поезд.
А этой море по пояс,
Можно не распинаться.
Можно не расплатиться.
Та ещё птица.
Сидишь-куришь-думаешь:"Не запасть бы," -
Уже запав.
У неё любимая из забав -
Позволять целовать запястья,
Улыбаясь то ли застенчиво, то ли цинично -
Погранично.
По московским пробкамотвозишь её домой.
Она ненавидит пробки. Исключение - от асти.
Особенная женщина, которой [в принципе] не дано
Говорить "прости",
Испытывать раскаянье.
Интересно, кто-нибудь видел, чтоб она растаяла,
Чтоб в глаза заглядывала, держала за руку, не отходила?
"Ундервуд"кончается в динамике,
Начинается в статике,
И новорождённая тишина возникает между нами, как
Третья необходимая.
Рулишь-куришь-думаешь:"Неужели на таких женятся?"
Успокаиваешь себя, что это банальное притяженьеце,
Ничего серьёзного.
Входя в поворот на ста десяти, бросаешь взгляд:
Она спит. Родная. Трогательная. Не стервозная.
Не блядь.
И такое счастьезарождается внутривенно.
Что хочется целовать воздух, каждый выдох её наследующий.
С моих слов записано верно.
Дата, подпись.
<b>- Следующий!
Sterva