кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Я полгода на мир- с балкона.
И никак по-иному. Не чувствую.
Боже, дай сил хотеть другого.
Мир, прости мне мое отсутствие.
Все дрожало на кончиках пальцев,
И твой вгзляд тогда стоил дороже.
Я училась к тебе прикасаться
Теплым сердцем- по теплой коже.
И стихи становились не целыми,
Раздроблялись на два-три-четыре...
Я делила на черное/белое,
Заперевшись на сутки в квартире.
Ищи правду по вордовским файлам,
Ни контакт и ни аська не скажут,
Как себя я в себе ломала,
Собирая по крохам НАШЕ.
Мне назваться тебе своими именем,
Подойти и спросить не стесняясь:
«Ну скажи, на кого меня выменял?»
И уйти. Чтоб спина прямая.
Мне бы губы свои - темно-красным,
Чтобы с виду хищнее казаться.
А увидеть- понять- напрасно.
И другие будут смеяться...
Запекалось мое обветренное,
Запивалось твоим горячительным....
Мне хотелось с окна- на встречную,
Но в последний момент- о родителях...
Это значит мы слишком чужие.
Соберу твои диски и «Банго»
/пусть сожмется внутри пружиной/
И на мусорку- бумерангом.
Продолжай хоронить меня. СтОит.
Я тебе помогу, чем смогу.
Сколько стоило то, что не понял?
Сколько стоят следы на снегу?
И я прошу- будь недоступным, абонент.
Не проникай в мое сознанье смс-ками.
Закрой мне рот одной из клейких лент.
Не дай мне отравить своей же резкостью...
И я опять- за вдохновением к балкону.
Курить. Смотреть в кошачьи. Мне не мало.
...Но если я... когда-нибудь... другого...
Не воскресай. Я слишком долго убивала.
Лола Льдова
И никак по-иному. Не чувствую.
Боже, дай сил хотеть другого.
Мир, прости мне мое отсутствие.
Все дрожало на кончиках пальцев,
И твой вгзляд тогда стоил дороже.
Я училась к тебе прикасаться
Теплым сердцем- по теплой коже.
И стихи становились не целыми,
Раздроблялись на два-три-четыре...
Я делила на черное/белое,
Заперевшись на сутки в квартире.
Ищи правду по вордовским файлам,
Ни контакт и ни аська не скажут,
Как себя я в себе ломала,
Собирая по крохам НАШЕ.
Мне назваться тебе своими именем,
Подойти и спросить не стесняясь:
«Ну скажи, на кого меня выменял?»
И уйти. Чтоб спина прямая.
Мне бы губы свои - темно-красным,
Чтобы с виду хищнее казаться.
А увидеть- понять- напрасно.
И другие будут смеяться...
Запекалось мое обветренное,
Запивалось твоим горячительным....
Мне хотелось с окна- на встречную,
Но в последний момент- о родителях...
Это значит мы слишком чужие.
Соберу твои диски и «Банго»
/пусть сожмется внутри пружиной/
И на мусорку- бумерангом.
Продолжай хоронить меня. СтОит.
Я тебе помогу, чем смогу.
Сколько стоило то, что не понял?
Сколько стоят следы на снегу?
И я прошу- будь недоступным, абонент.
Не проникай в мое сознанье смс-ками.
Закрой мне рот одной из клейких лент.
Не дай мне отравить своей же резкостью...
И я опять- за вдохновением к балкону.
Курить. Смотреть в кошачьи. Мне не мало.
...Но если я... когда-нибудь... другого...
Не воскресай. Я слишком долго убивала.
Лола Льдова