кто-то пассивный оратор, кто-то активный гей, кто-то сдаёт бутылки, кто-то сдаёт людей...
Мне не больно, мама, больше не больно,
Осталось дыру в груди оторочить траурной тканью
И выставить крест на том месте, где были люди,
Которые когда-то в клятвы, что не забудут,
Что будут рядом по самый конец мирозданья.
Мне не больно мама, уже не больно.
Продолжаю карабкаться вверх по смертельно-отвесным скалам
И падаю вниз, ломая все ребра разом.
Вздыхая устало, собираю их час за часом
И ползу до укрытья, чтобы начать сначала.
Мне не больно мама, поверь, не больно.
У меня теперь есть тишина, возведенная до предела,
Я ее, как ребенка, лелею до поздней ночи –
Пытаясь выловить смысл безмолвных строчек,
Едва замечаю, что вечность уже стемнела.
Мне не больно, мама, не больно, не больно.
От прежней меня совсем ничего не осталось,
Обезображена одиночеством, словно шрамом.
Так даже легче, ты знаешь, мама,
Мне не больно, это - просто усталость.
Сандра Ноябрьская
Осталось дыру в груди оторочить траурной тканью
И выставить крест на том месте, где были люди,
Которые когда-то в клятвы, что не забудут,
Что будут рядом по самый конец мирозданья.
Мне не больно мама, уже не больно.
Продолжаю карабкаться вверх по смертельно-отвесным скалам
И падаю вниз, ломая все ребра разом.
Вздыхая устало, собираю их час за часом
И ползу до укрытья, чтобы начать сначала.
Мне не больно мама, поверь, не больно.
У меня теперь есть тишина, возведенная до предела,
Я ее, как ребенка, лелею до поздней ночи –
Пытаясь выловить смысл безмолвных строчек,
Едва замечаю, что вечность уже стемнела.
Мне не больно, мама, не больно, не больно.
От прежней меня совсем ничего не осталось,
Обезображена одиночеством, словно шрамом.
Так даже легче, ты знаешь, мама,
Мне не больно, это - просто усталость.
Сандра Ноябрьская